humorable | Oct. 23rd, 2011

Подарок от моей двоюродной сестры Ирины.
Она съездила вместе с отцом - маминым братом Витей - в институт Таирова.
До войны и после еще долгое время там была винодельческая станция, на которой трудились мои дедушка и бабушка.Там провела детство мама.
Я писала на эту тему, но немного. Потому что опубликовала мамины воспоминания, колоритные, колоритные до благоухания , как зеленый лук у Нечуй-Левицкого.
.
Я тоже ездила с мамой "в институт"и очень гордилась тем, что бывшая коллега дедушки на мамин вопрос: узнаете, Татьяна Mихайловна?
-сказала уверенно, показывая на меня: это Ира, а с Вами - маме - я не знакома.
И вот моя кузина Ириночка сняла такой слайд-фильм. И там видно дедушку на фото и дядю Витю, расстроганного до предела, судя по снимкам.
Он тоже писал об этом месте:

"Первые 20 лет жизни я провёл в посёлке недалеко от города. У Льва Толстого где-то написано, что он помнит себя с годовалого возраста. Я наверно позже. В памяти первых лет осталось ощущение счастья. Посёлок стоял на высоком берегу Сухого лимана. До сих пор в ушах ласковый плеск набегающей на берег волны, не похожий ни на один водоём. Помню пролетающий в голубом небе самолёт. Безоблачное детство было прервано войной. Два с половиной года (1941- 1944) я провёл вместе с семьёй в Узбекистане.
Годы были тяжёлыми, но воспоминания об этом крае остались в целом положительные. И это сыграло важную роль в моей последующей жизни.
Жизнь была полудеревенской. С одной стороны, природа, в которой я неплохо разбирался (флора и фауна, погода, приметы), огород, небольшое хозяйство. С другой, окружение образованных, иногда хорошо воспитанных работников Института, общение с которыми пробудило интерес к чтению, искусству, изучению иностранных языков.
... Отец видел во мне продолжателя своего дела и начал приобщать меня к нему в довольно раннем возрасте. Когда мне было лет 11-12, он демонстрировал нерадивым студентам-практикантам моё умение определять сорта винограда по листьям. Помню, 1 Мая после демонстрации, когда мои товарищи уже гоняли в футбол тряпочным мячом, мы с отцом работали на винограднике. Я сверлил ручной дрелью отверстия в стволах, куда он потом вводил шприцем какое-то снадобье. Но меня эта работа не привлекала. Может быть, из-за физиологических особенностей – терпеть не могу землю под ногтями, что для агронома неизбежно.
...В молодости мы обычно ленивы и не любопытны. Я лишился отца довольно рано, еще 30 не было. Одним из самых острых было сожаление о том, что недоговорил. В особенности на серьезные темы. Всё казалось, что ещё будет время для этого. То же чувство испытываю по отношению к дедам, которые, как мне кажется, были мудрыми людьми. Один из них начинал с самых низов на сахарном заводе, потом был направлен хозяином-капиталистом на учёбу в Германию. Я даже помню стоявшую на комоде красивую бумагу в рамке под стеклом (диплом). Второй, отчим матери, профессор-биохимик, завкафедрой одесского Медина. С обоими тоже не поговорил по-взрослому.
Родителей нет, и когда уже ничего нельзя исправить, мы начинаем понимать их. Понимать их обиды, их терпение и ожидание. Понимать, когда сами становимся отцами, когда они делаются нам ближе и понятней, чем наши взрослые дети…"

А вот пара фотографий.
Дети на первой из них - дядя Витя и мама, со своим дедушкой и мамой.
на других - мой дедушка и бабушка с подругой-коллегой Хильдой. О ней я писала в "Пианино".
Ротонда присутствует на многих фотографиях, и в слайд-шоу тоже.