Физик и Лирик

Немногочисленные родственники говорят, что с удовольствием читают мои воспоминания.
Тут литературная ценность не так важна, поэтому не стесняюсь хвастаться.
Память у меня неплохая, действительно, но это у нас семейное: такая же хорошая она у моего дяди Вити, намного более точного , чем я.
И у него не бывает дилемм, как у поэтессы Самоцветик:
"-Для вас что важнее - красота или сходство?"

 ...прочитав "аркадийские" мемуары, oн дополнил их своим опытом общения с Физиком и Лириком.
Мне интересно и смешно было читать; я всех этих подробностей и не знала.
Рассказ у дяди Вити вышел подробный.
Я его помещу под кат, а наружу выставляю то, что мне показалось самым ярким.

( Read more... )

Однажды, еще до войны, нас пригласили к ним на какой-то большой семейный праздник. На парадной лестнице в их доме, кроме выщербленной ступеньки на Сашином фото, в одном месте отсутствовала  кованая балясина (опора перил), я с малых лет с опаской проходил это место, боясь свалиться вниз. На этот раз обошлось. Нас встретили в передней и провели в комнаты, где уже собирались гости. Подарки складывали на большом черного дерева старинном буфете с резными дверцами. Мы принесли большие щипцы. Не помню их назначения, они сверкали нержавейкой, если сжать ручки, преодолев сопротивление сильной пружины, концы в виде ложек-лопаток расходились. Физик деловито рассматривал подарки. Дойдя до щипцов, повертел их туда-сюда, потом коротким точным движением схватил  Лирика, который молча присутствовал с каким-то умственно-отсталым видом, за нос. Раздался дикий вой. Всех отправили по углам. И меня тоже, хотя в этот раз ни сном, ни духом не был виноват.

Однако, невинной жертвой я бывал не всегда. Был случай, Лирик не дал мне какую-то картинку или карточку. Он мирно сидел за низким столом и складывал свои сокровища в коробочку. Мне стало скучно. Я подошел, и не по злобе, просто делать было нечего, крепко укусил его за ухо.

Братья вращались в обществе детей одесской интеллигенции. Вместо няньки у них была немка, таких до войны в городе было много. Она обучала их хорошим манерам и по-немецки благодаря ей они говорили хорошо. Даже я успел кое-чему научиться во время совместных прогулок. Меня даже включили в число исполнителей новогоднего представления на немецком языке, которое должно было состояться в квартире одного из нашей компании, сына первого секретаря Одесского обкома партии. Насколько помню, я представлял поросенка в шоколадной обертке. Увы, не пришлось, аккурат под праздник я заболел скарлатиной.

Жизнь в доме была организована по строгим правилам. Профессор происходил, как мне кажется, из местечковых южного региона. Благодаря способностям и труду, он многого добился и теперь, видимо, хотел восполнить, чего нехватало в молодые годы, аристократическими порядками. Человек он был темпераментный, очень вспыльчивый. Говорили, лекции студентам читал хорошо. Его шуточки были известны за пределами Мединститута. Коронной была такая. Профессор очень плохо слышал, после войны почти совсем оглох. Ему достали импортный слуховой аппарат. Тогда он был тяжелым, размером с книгу среднего размера, носился в специально сшитой сумке, через плечо под пиджаком, микрофон висел впереди на груди. Если студент на экзамене начинал нести чушь, профессор говорил: «Коллега, я вас выключаю!» и нажимал кнопку, после чего говорить что-нибудь было бессмысленно.

Обед. Хорошая посуда, столовое серебро, накрахмаленные салфетки. Нужно есть тихо, не отвлекаться и, не дай Бог,доедать всё до конца. Оставляя часть в тарелке, демонстрируешь, что вовсе не так уж голоден и вообще «у самих добра такого завались». (А мой дед со стороны мамы, рангом ничуть не ниже, профессор и завкаф того же института, в раннем детстве научил меня после второго блюда вытирать хлебом тарелку и приговаривал: чистая работа. Не шибко красиво, но понимаешь, что хлеб достается не легко). Вся семья собралась за столом. Мы трое, едва переведя дух после борцовских схваток на полу и слегка отдышавшись, чинно сидим, опустив руки. Ждем, когда домработница принесет из кухни за полкилометра супник, поставит около тети Ривуши, и она начнет разливать первое по тарелкам. В этот момент Лирик, зная все тонкости процедуры, берет нож и начинает скрежетать им по тарелке. Мать смотрит на него страшным взглядом. Отец, наливаясь красным и повышая голос: «Перестань! Перестань!! Перестань!!!». Лирик медленно кладет нож, поворачивается к отцу, оскаливается и отвечает: «Ы-ы-ы…». Профессор срывает салфетку, отшвыривает стул и скрывается в соседней комнате. Тягостная тишина. Мама уходит за ним. Конфликт удается погасить за полчаса. Мне немного смешно, но есть уже не хочется.

С возрастом стычки между братьями стали носить более серьезный характер. Физик - сухощавый и мобильный. Лирик – большой, более мощный, но недостаточно поворотливый. Оба сильно близорукие, очкарики. Находчивый Физик начинал с того, что срывал с соперника очки, после чего тот начинал слепо размахивать руками, как медведь в цирке лапами.

( Read more... )