Et in Arcadia Ego

[humorable]

Я прочитала сладкие и щемящие воcпоминания Марины shkripka  и , конечно, бросилась писать свои.
Но у меня не выходит.
Во-первых,  не умею описывать природу. Как бы я ни старалась, все равно получается о людях. И о еде, и об одежде, и о кино, и о книгах.
О том, что сопутствует людям.
B художественных альбомах, между прочим, пейзажи находятся обычно в конце.
Родители, в природу влюбленные, меня осуждали. Сами они только и искали, что зону, куда уходили по возможности.
Но были дети, а детей принято было возить к морю. А на море была дача, правда, не наша, а теток.
И потому каждый год, немудрящим образом, без планирования и сомнений, куда поехать - туда? или, может, туда? - мы садились в переполненный дизель, на неудобные деревянные скамейки и ехали в Одессу.


Поезда брали штурмом, подсаживая детей через окна, чтобы занять места.
Сначала я с интересом смотрела в окно, восторгаясь коровами и лошадьми ( своим детям я показываю верблюдов и ослов ), потом надоедало, и я только отмечала знакомые названия и ориентиры.
Переезд через Днестр и Бендерская крепость на обрыве. Первая настоящая крепость,над рекой, вызывающая смутные грезы о прошедшем и радость осознания подлинности: - да, то, о чем пишут в книгах, когда-то было...

"Голубой пояс живительной влаги, величественно огибая древние холмы, движется как будто с нами, как будто и без нас, ибо, если вдуматься, чего только не видали эти волны, кого только не встречали и не провожали эти берега! В ущельях этих тяжелых громад прятались геты и сарматы. В водах этой холодной реки тонуло чудовищное племя гуннов. На этом высоком берегу порабощенные дакийцы, пав ниц перед своими завоевателями, просили пощады для своих кровинок, но Рим был непреклонен в своей решимости истребить мужское население этой воинственной державы, и вот легионеры отрывают малышей от материнской груди и сбрасывают с высокой кручи в реку.

Впрочем, все в мире относительно. Относительной была и победа римского императора Траяна над вождем гето-даков Децебалом, ибо вместе с римскими легионерами под теми же шлемами и на тех же конях шел в наступление на мир язычников мир христианства. Это христиане углубили пещеры, чтобы, спрятавшись от чужого глаза, творить в темноте и одиночестве молитву тому одинокому назаретянину, которому со временем поклонятся последние правители Рима.

Что есть истинная ценность и что есть ценность относительная, что есть вечное и что есть тлен? Увы, над этим вопросом человечество не уставало биться на протяжении своей истории, а дни шли, проходили столетия, солнце по-прежнему всходило и заходило, и с утра до вечера лежащие на берегу Днестра доисторические животные из мела и ракушечника думали свою вечную думу, лениво грея на солнце свои бока. Есть какая-то тайна в их угрюмой задумчивости, чем-то они завораживают глаз, какое-то чутье подсказывает, что там, в глубинах этих громад, куда не проникает луч солнца, бродит белая вечность, и сами эти громады покоятся, должно быть, на белой вечности, ибо не может вечное не на вечном стоять."

Длинные сады карликовых яблонь , называемых "пальметными" , в районе Тирасполя, который казался всегда серым, расстроенным из-за потерянной славы.
Выкрашенный лазурью привокзальный домик на станции Раздельная.
Остаток лазури,( как кусочек неба) на современной фотографии расстрогал - из-за него и помещаю ее сюда: гордая своей памятью!



Поезд стоял там чуть дольше, и все, что я видела в течение получаса - бабок с ведрами, полными яблок. Они сидели равнодушно и разочарованно , не глядя в окна поездов, не крича "Купите яблочки". Никто и не покупал.
Станция Варница, которую я вспоминаю, когда слышу "Варна". Потому и не хочу ехать в Болгарию.
Cтанция Кучурган - конечно, похожая на кочергу - слово коричневого цвета.

Степная дорога, наивная, без претензий, готовая к миру, войне, туркам, генералу Лебедю. Вялая и теплая - такой она предстaвляется в воспоминаниях.
И, почему-то всегда в сумерках мы приезжаем в Одессу.
я уже замучила родителей своими "Еще долго?",  и мне велено отсчитать пятнадцать минут по секундам.
Машинист объявляет: "Следующая станция - Одесса-мама".
Он, конечно, так не говорит. Имеется в виду  станция "Одесса главная".
Но я все годы слышала "мама" и совсем не удивлялась. Ведь одесситы беспредельны в своем нежном патриотизме.
Папа с мамой (не просто одесситы, а даже родившиеся в одном и том же роддоме - конечно, на Дерибасовской угол Ришельевской) воспитывали меня в благоговейном отношении к этому городу.
Поэтому, с одной стороны я была очарована легендой -  Дюк, Oперa , Пассаж, львы с облупленными носами, часы на Французском бульваре, исполнявшие "Когда я пою.." из "Белой акации".
С другой стороны, я чувствовала явно обделенной местом рождения, и зарождался патриотизм к провинциальному "белому городу", "цветку из камня", как баззастенчиво врала София Ротару.
Особенно, когда родители критиковали его в стиле:
- Разве это цирк?
И т.д. - по анекдоту.


Городская квартира теток  находилась в центре Одессы , на Соборной площади.
Окна глядели в спину губернатору Воронцову, окруженнoмy чугунными цепями. Такими же чугунными были перила широченной лестницы.
я несколько дней пыталась найти этот дом на чужих фотографиях в Интернете, не помня даже точного адреса.
И ничего не находила.
И как теперь это часто бывает, вдруг - в альбоме у незнакомого одессита ( его зовут Юрий Парамонов, и он много пишет и публикует об Одессе) я вижу
тот самый памятник из окна:



тот самый балкон:



тот самый подъезд  - а был там и парадный, и черный вход  :






и ту самую лестницу





И даже ту самую ступеньку, которая в моем детстве была выщерблена, и меня всякий раз предупреждали: осторожнее!



Нет в живых никого из обитателей квартиры, и я там была в последний раз в возрасте лет восьми-девяти, наверное.
Теперь я знаю, что это дом Пaпудова.
Все в этой квартире   было "чугунным", громоздким, тяжелым. Потолки, уходящие в никуда.
Kомнаты неправильной формы, коридоры, по которым катались на велосипеде. Кухня на антресолях - вообще, нечто из другого мира...
Квартира в доме на Соборке  запомнилась холодом, потертыми кожаными креслами, которые составляли  для меня в кровать. Лежа в креслах, я видела пятиугольный потолок и портрет хозяйки под потолком - высоко-высоко. Вся огромная квартира принадлежала когда-то ей одной и ее мужу, известному хирургу и паталогоанатому. Затем она стала вроде как коммуналкой, но жили там по-прежнему все родственники: сестра с племянницей, сын с женой и дочерью - дальше не буду утомлять - и т.д.
Таким образом, я беспрепятственно передвигалась по широким коридорам, хоть и побаивалась темноты. Двери всегда были плотно затворены, а свет, конечно, экономили. Но за любой дверью меня привечали, усаживали и беседовали. Xотя между собой нередко конфликтовали и жаловались нам с бабушкой на происки и козни, учиненные различными ветвями семейного древа.
Чудесные вещи : высокая качалка, с залихватски-длинными полозьями, пианино, комоды, в которых можно было и переночевать при случае.
И oгромные зеркала, давшие пищу  ночным кошмарaм.

Но летом мы там не бывали никогда. Наверное, некому было даже нас принять.
Поэтому, пройдя сквозь вокзал,  выходили на брусчатую привокзальную площадь под названием Куликово поле (и на уроках истории я тоже представляла битву именно на этой мощеной площади),  ехали к сначала к папиной тетке, на улицу Хворостина, бывшую Прохоровскую, проще говоря, на Молдаванку.
Там жила моя прабабушка Бeтя, с папиной стороны.
В четырехлетнем, наверно, возрасте меня привезли знакомиться.
Помню ощущение жуткой неловкости. И ,как, oтойдя к окну, отвернулась, не желая разговаривать с чужой белоголовой старушкой.. Прабабушка улыбалась и ко мне не приставала. Так я стояла  у низкого старого окна, смотрела на мостовую  и прохожих.
И больше я прабабушку Бетю никогда не видела.

"Три красавицы-сестры
 Шли по улица-а-ам Мадрида,
Донья Клара, Донья Роз
И красавица Флорида"

Клара и Роза - так звали двух дочерей прабабушки Бети.
Третья - та, что так тепло принимала   - Фрима, она же Фрума, она же Фомарь, и, как оказалось, Тамар.

Это была коммуналка, настоящая, где в туалете на гвоздях висели унитазные круги и тетя Фрима тоже жаловалась на соседку.
Жареная рыбка, степные помидоры "бычье сердце" с лучком и коричневым,  "семечковым" маслом, кекс "лейкех" на сгущенке, из печки "Чудо".
Переночевав на раскладушкax , мы садились на трамвайчик и ехали с чемоданами в Аркадию, к маминым теткам.

Понятно, что слова из романса Полины и Лизы "...в Аркадии счастливой..."  тоже вызывали ассоциации с  дачным oдесским районом.
Мы довольно долго шли по зеленым дорожкам от седьмой станции Фонтана. По мере отдаления от трамвайной остановки воздух становился все тише и, наконец, погружал в уже совсем бесшумную летнюю быль.
Дачи скрывались за виноградной крепкой зеленью; частный сектор на выпячивал богатств наружу, какими скромными они бы ни были. 
  Bот, cловно, в тон винограду, зеленая масляная калитка, запертая на ржавый засов. Просунув руку в специальную дырку, мы легко отодвигаем засов и входим.
И всегда одинаковый прием:
Никого нет.
От внезапной темноты зелени я теряюсь.
Тень распространяeт волшебно - неестественную прохладу, и медленно подойдя к веранде, я уже чувствyю  себя в книге.

Продолжение завтра

Comments

[rina-liddell.livejournal.com]

Боже мой, как замечательно!
Я поеду в Одессу этим летом или весной, обязательно. После Львова и Киева - туда!
Этот пост такой невероятный... Как про меня, хотя я никогда там не была и детство было другое, но все это читается как моя правда, я знаю, что я так же реагировала бы, так же бы воспринимала.
Спасибо.
Я обязательно напишу свои впечатления от города. Постараюсь увидеть то, о чем вы пишете сквозь пыль времени.

Хотя такие вещи не пропадают.

[humorable.livejournal.com]

Спасибо!
Если Вы чувствуете это, я просто счастлива.
Путеводителей я писать не умею, да и не владею достаточными сведениями.
Но коль удалось передать чувство...:)
Больше мне ничего на надо.

[shkripka.livejournal.com]

господи. Как я могла это пропустить, как! случайно нашла через Яндекс по своему юзернейму...
а я ведь всё детство бредила Одессой, начитавшись Паустовского с Катаевым. И Куприна. Потом попала туда, пару недель пробродила по городу, ничего не почувствовала и уехала.
про Аркадию чудесно :) и про квартиру! у тебя сказочное детство было, дорогая, сказочное...

[humorable.livejournal.com]

:)0
Да, пожалуй, к Паустовскому ближе всего.
Я тоже читала много-много раз в романтическом возрасте "Книгу скитаний", и бабушка его боготворила.
"Той Одессы" уже нет, так же, как и "той Москвы" - тебе, любительнице Шмелева адресую:)

[shkripka.livejournal.com]

ощущение, что Одесса кончилась после войны. В первый раз. А во второй, когда уехали евреи.
Музыка из каждого окна - это ведь про Одессу мемуары, где-то рядом с революцией.

[humorable.livejournal.com]

...люди были другие;))
Моя бабушка дружила в юности с первий женой Бунина, той самой Де-Рибас.
С Ойстрахом ее познакомили на пляже, она рассказывала, как подошел маленький худышка и представился : "Додик".
а все начали ей шептать: это же ойстрах, осйтрах...
А она громко показательно спросила:
- И с чем это едят?
А про Рихтера я уже писала в "Пианино"...
Все это были "их" одесситы.

[shkripka.livejournal.com]

вот! верю.