"Всего лишь скрипач".2.
Apr. 29th, 2016 09:00 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
humorableОсобенностью "Просто скрипача" является "переключение" функции главного героя.
Если почти всю первую половину романа нам рассказывают о Кристиане: о его невзгодах, таланте, мечтах и их крушениях и т.д., то далее камера фокусируется на Наоми. И на ней мне хотелось бы заострить внимание, поскольку она – совсем не типичная героиня.
Мы знакомимся с Наоми через Кристиана – она живет в соседнем доме. Красивая и богатая еврейская девочка, принцесса в зачарованном, "райском" саду.
Любимая автором детская очаровательная дружба - Кая и Герды, Иба и Христиночки, Кнуда и Иоханны - начинает историю.
Любимая птица Андерсена и персонаж многих его историй - аист ( в данной случае, символ Кристиана, достаточно прозрачный.) - живет на крыше дома евреев
Вскоре происходит пожар, дедушка Наоми – хозяин дома – погибает в огне, и аистово гнездо вместе с ними. Наоми исчезает на некоторое время; ее берет на воспитание семья аристократов. Это все, что нам известно.
Но, повторяю, где-то посередине начинается рассказ о ней – и тут девушка становится женским воплощением Чайльд-Гарольда, Онегина, Печорина и других бунтарей/скучающих/лишних и т.д.
Воспитанная в семье графа и его пожилой матери, она ведет себя типично для избалованной и строптивой молодой красавицы, включая экстравагантное поведение, (бушующие гормоны, как сказали бы теперь) .
Перелом в ее мировоззрении происходит, когда "бабушка"-графиня рассказывает Наоми о ее происхождении:
"Твой дедушка — старый еврей из Свеннборга, его дочь была красавица, какой тебе никогда не стать. Она была гувернанткой в нашей усадьбе, она служила у нас, понимаешь, служила! Но она была умна, образованна, и мы обращались с нею как с равной. Мой Фриц влюбился в нее, его отцу это стало известно, и гувернантку уволили. Она вернулась в Свеннборг, а Фрица мы отправили путешествовать; но они переписывались и продолжали любить друг друга, хотя некоторые говорили про твою мать дурно. Был-де в Свеннборге некий музыкант, норвежец, который наведывался к ней и был ее наперсником и даже чересчур близким другом. Фриц вернулся домой; мы думали, что все забыто, он увлекся охотой, но оказалось, что под предлогом охоты он исправно посещал Свеннборг. Я узнала об этом; мне было ясно, что все они погрязли во грехе, ты не можешь этого понять, глупо даже пытаться тебе объяснить. Я рассказала Фрицу, что знала, но он верил в любовь твоей матери, пока однажды сам не застал у нее этого наперсника. Нет, ты не из датского дворянства, может быть, разве что из норвежского! Фриц убедился в ее неверности и повел себя как разумный человек. Когда родилась ты, твоя мать стала писать ему жалобные письма, но Фриц не поверил небылицам. В конце концов она наложила на себя руки, а ты после смерти деда оказалась у нас; я сама ездила за тобой в Свеннборг."
С этого момента Наоми начинает нечто вроде освободительной кампании. Поначалу соблазняя романтическими картинами Кристиана, суля ему славу и рисуя будущее свободного и гордого художника. Потом – найдя сборник Псалмов, принадлежащий матери и углубившись в чтение Ветхого Завета:
"Теперь она читала Ветхий Завет с жадным интересом, как аристократ — свое родословное древо. Сердце ее начинало биться сильнее, когда она доходила до глав о смелых женщинах, о которых повествует Священное писание: храброй Юдифи, разумной Эсфири.
"Народ моей матери был просвещенным, победоносным народом, когда на севере бродили орды дикарей. Колесо истории повернулось!"
То пытаясь забыть и отречься от своего происхождения, то с жаром читая о нем, Наоми в итоге выбирает свой путь.
"Я знаю, — говорила Наоми, — что, когда пар поднимается с болот, могут собраться темные тучи. Но мне нравится гроза, особенно если я сама ее вызвала. Мне смешно, что эти люди хотят распоряжаться мною. Только графа я признаю своим господином и повелителем. Ну а если эти людишки захотят сыграть роль злого Амана, у меня хватит смелости преподнести им сюрприз, как у Эсфири, причем тогда, когда они меньше всего будут этого ожидать. (….) И она читала и перечитывала страницы о богатых стадах Авраама, о победах Давида и великолепии Соломона."
И еще:
"Сегодня я присягнула христианскому знамени, задумчиво сказала себе Наоми. — Для этого меня питали, меня кормили и поили, чтобы потом я одной из них. Я знаю, перебежчиков карают. Не важно, служишь ты в пехоте или в кавалерии, но служить ты должен только одному королю. О Господи, такова и моя судьба в этом мире!»
Подобные экуменические мысли Андерсен высказывает и в "Петьке-счастливчике", и в "Еврейке" – собственно, это главная идея рассказа.
Но в отличие от героини "Еврейки", кроткой служанки Сары Наоми не отличается покорностью.
Автор называет ее "еретичкой", а сегодня нарекли бы "левой". Она критикует правительство и природу, лицемерное общество и тех, кто по ее мнению, является ничтожеством. По иронии судьбы, попав в салоны знати Копенгагена, она проходит те же пути отвержения, которым сама подвергала Кристиана:
"В доме отмечали красоту Наоми, но полагали, что еще больше в ней странностей; всем, разумеется, была доподлинно известна ее родословная, и потому в их глазах номинальная стоимость девушки была в несколько раз ниже их собственной. Наоми окружала ледяная вежливость, причем лед был такой блестящий и скользкий, что исключал всякую возможность взбунтоваться".
В итоге Наоми совершает безумный шаг: надевши мужской костюм, сбегает с цирковым наездником – цыганом. Она идет по стопам собственной матери, теряя девичью честь вне рамок закона. Но если мать в результате кончает жизнь самоубийством, то ее дочь, подобно Кармен, выходит из шокирующей авантюры с гордо поднятой головой.
Роковой злодей не только не унизил ее, но, напротив, пострадал сам, впервые столкнувшись с дамой, равной ему по силе духа и гордости.
"— Не я одна страдаю, — произнесла Наоми вслух. — Да и не так уж я страдаю. Наша сила воли и взгляды на жизнь — корень нашего счастья или несчастья. Все зависит от нас самих. Я знаю, что мне делать!"
Сюжет далее развивается в неожиданную сторону. Удачно возвратившись в дом приемного отца, блудная дочь удачно выходит замуж за французского аристократа.
Что ж, цинизм – частое следствие горечи познания.
Для достижения цели она готова убить нечаянных свидетелей своих неудачных похождений. Но, "не из каждого цветка вырастает плод — по большей части они опадают и превращаются в прах" – говорит автор, из чего мы можем заключить', как он любит своего персонажа.
Ведь в "Ледяной деве" Бог наказывает новобрачную Бабетту смертью мужа всего лишь за "росток греха" в ее сердце, за сон о другом.
В финальных сценах романа Наоми показана типичной для того времени парижской салоньеркой – умной, блестящей дамой, слушать и смотреть на которую – удовольствие.
И снова всплывает тема "Фауста" – как арка к началу романа.
Наоми отзывается о поэме достаточно небрежно:
"Кстати, я полагаю, что в этой поэме усматривают много такого, чего автор и не думал в нее вкладывать. Когда Европа покончит с комментариями к «Фаусту», у нее найдется время обратить внимание на другие поэмы, которые ничуть не хуже.
Это не случайное замечание: Наоми мучается прошлым.
"— Как я несчастна! Почему я обречена страдать? Почему вечно маюсь этими придуманными муками, которые год от года становятся горше! — И она вспомнила исчадие демонов в «Искушении», существо, которому силы зла дали жизнь и человеческие чувства; ей пришло на ум, что сама она сродни этому существу. — Да, демоны вызвали меня к этой жизни! О, хоть бы прошлое исчезло, рассыпалось в прах, как мы сами исчезнем, когда умрем!"
На самом деле, прагматичную Наоми мучают не выдуманные демоны, а бывший возлюбленный -шантажист. Она не уступает, и в итоге муж узнает обо всем. Развязка между тем выходит мопассановской: никаких трагедий, за исключением законного теперь права мужа на измену, о котором он спокойно и вежливо сообщает Наоми.
окончание следует
Если почти всю первую половину романа нам рассказывают о Кристиане: о его невзгодах, таланте, мечтах и их крушениях и т.д., то далее камера фокусируется на Наоми. И на ней мне хотелось бы заострить внимание, поскольку она – совсем не типичная героиня.
Мы знакомимся с Наоми через Кристиана – она живет в соседнем доме. Красивая и богатая еврейская девочка, принцесса в зачарованном, "райском" саду.
Любимая автором детская очаровательная дружба - Кая и Герды, Иба и Христиночки, Кнуда и Иоханны - начинает историю.
Любимая птица Андерсена и персонаж многих его историй - аист ( в данной случае, символ Кристиана, достаточно прозрачный.) - живет на крыше дома евреев
Вскоре происходит пожар, дедушка Наоми – хозяин дома – погибает в огне, и аистово гнездо вместе с ними. Наоми исчезает на некоторое время; ее берет на воспитание семья аристократов. Это все, что нам известно.
Но, повторяю, где-то посередине начинается рассказ о ней – и тут девушка становится женским воплощением Чайльд-Гарольда, Онегина, Печорина и других бунтарей/скучающих/лишних и т.д.
Воспитанная в семье графа и его пожилой матери, она ведет себя типично для избалованной и строптивой молодой красавицы, включая экстравагантное поведение, (бушующие гормоны, как сказали бы теперь) .
Перелом в ее мировоззрении происходит, когда "бабушка"-графиня рассказывает Наоми о ее происхождении:
"Твой дедушка — старый еврей из Свеннборга, его дочь была красавица, какой тебе никогда не стать. Она была гувернанткой в нашей усадьбе, она служила у нас, понимаешь, служила! Но она была умна, образованна, и мы обращались с нею как с равной. Мой Фриц влюбился в нее, его отцу это стало известно, и гувернантку уволили. Она вернулась в Свеннборг, а Фрица мы отправили путешествовать; но они переписывались и продолжали любить друг друга, хотя некоторые говорили про твою мать дурно. Был-де в Свеннборге некий музыкант, норвежец, который наведывался к ней и был ее наперсником и даже чересчур близким другом. Фриц вернулся домой; мы думали, что все забыто, он увлекся охотой, но оказалось, что под предлогом охоты он исправно посещал Свеннборг. Я узнала об этом; мне было ясно, что все они погрязли во грехе, ты не можешь этого понять, глупо даже пытаться тебе объяснить. Я рассказала Фрицу, что знала, но он верил в любовь твоей матери, пока однажды сам не застал у нее этого наперсника. Нет, ты не из датского дворянства, может быть, разве что из норвежского! Фриц убедился в ее неверности и повел себя как разумный человек. Когда родилась ты, твоя мать стала писать ему жалобные письма, но Фриц не поверил небылицам. В конце концов она наложила на себя руки, а ты после смерти деда оказалась у нас; я сама ездила за тобой в Свеннборг."
С этого момента Наоми начинает нечто вроде освободительной кампании. Поначалу соблазняя романтическими картинами Кристиана, суля ему славу и рисуя будущее свободного и гордого художника. Потом – найдя сборник Псалмов, принадлежащий матери и углубившись в чтение Ветхого Завета:
"Теперь она читала Ветхий Завет с жадным интересом, как аристократ — свое родословное древо. Сердце ее начинало биться сильнее, когда она доходила до глав о смелых женщинах, о которых повествует Священное писание: храброй Юдифи, разумной Эсфири.
"Народ моей матери был просвещенным, победоносным народом, когда на севере бродили орды дикарей. Колесо истории повернулось!"
То пытаясь забыть и отречься от своего происхождения, то с жаром читая о нем, Наоми в итоге выбирает свой путь.
"Я знаю, — говорила Наоми, — что, когда пар поднимается с болот, могут собраться темные тучи. Но мне нравится гроза, особенно если я сама ее вызвала. Мне смешно, что эти люди хотят распоряжаться мною. Только графа я признаю своим господином и повелителем. Ну а если эти людишки захотят сыграть роль злого Амана, у меня хватит смелости преподнести им сюрприз, как у Эсфири, причем тогда, когда они меньше всего будут этого ожидать. (….) И она читала и перечитывала страницы о богатых стадах Авраама, о победах Давида и великолепии Соломона."
И еще:
"Сегодня я присягнула христианскому знамени, задумчиво сказала себе Наоми. — Для этого меня питали, меня кормили и поили, чтобы потом я одной из них. Я знаю, перебежчиков карают. Не важно, служишь ты в пехоте или в кавалерии, но служить ты должен только одному королю. О Господи, такова и моя судьба в этом мире!»
Подобные экуменические мысли Андерсен высказывает и в "Петьке-счастливчике", и в "Еврейке" – собственно, это главная идея рассказа.
Но в отличие от героини "Еврейки", кроткой служанки Сары Наоми не отличается покорностью.
Автор называет ее "еретичкой", а сегодня нарекли бы "левой". Она критикует правительство и природу, лицемерное общество и тех, кто по ее мнению, является ничтожеством. По иронии судьбы, попав в салоны знати Копенгагена, она проходит те же пути отвержения, которым сама подвергала Кристиана:
"В доме отмечали красоту Наоми, но полагали, что еще больше в ней странностей; всем, разумеется, была доподлинно известна ее родословная, и потому в их глазах номинальная стоимость девушки была в несколько раз ниже их собственной. Наоми окружала ледяная вежливость, причем лед был такой блестящий и скользкий, что исключал всякую возможность взбунтоваться".
В итоге Наоми совершает безумный шаг: надевши мужской костюм, сбегает с цирковым наездником – цыганом. Она идет по стопам собственной матери, теряя девичью честь вне рамок закона. Но если мать в результате кончает жизнь самоубийством, то ее дочь, подобно Кармен, выходит из шокирующей авантюры с гордо поднятой головой.
Роковой злодей не только не унизил ее, но, напротив, пострадал сам, впервые столкнувшись с дамой, равной ему по силе духа и гордости.
"— Не я одна страдаю, — произнесла Наоми вслух. — Да и не так уж я страдаю. Наша сила воли и взгляды на жизнь — корень нашего счастья или несчастья. Все зависит от нас самих. Я знаю, что мне делать!"
Сюжет далее развивается в неожиданную сторону. Удачно возвратившись в дом приемного отца, блудная дочь удачно выходит замуж за французского аристократа.
Что ж, цинизм – частое следствие горечи познания.
Для достижения цели она готова убить нечаянных свидетелей своих неудачных похождений. Но, "не из каждого цветка вырастает плод — по большей части они опадают и превращаются в прах" – говорит автор, из чего мы можем заключить', как он любит своего персонажа.
Ведь в "Ледяной деве" Бог наказывает новобрачную Бабетту смертью мужа всего лишь за "росток греха" в ее сердце, за сон о другом.
В финальных сценах романа Наоми показана типичной для того времени парижской салоньеркой – умной, блестящей дамой, слушать и смотреть на которую – удовольствие.
И снова всплывает тема "Фауста" – как арка к началу романа.
Наоми отзывается о поэме достаточно небрежно:
"Кстати, я полагаю, что в этой поэме усматривают много такого, чего автор и не думал в нее вкладывать. Когда Европа покончит с комментариями к «Фаусту», у нее найдется время обратить внимание на другие поэмы, которые ничуть не хуже.
Это не случайное замечание: Наоми мучается прошлым.
"— Как я несчастна! Почему я обречена страдать? Почему вечно маюсь этими придуманными муками, которые год от года становятся горше! — И она вспомнила исчадие демонов в «Искушении», существо, которому силы зла дали жизнь и человеческие чувства; ей пришло на ум, что сама она сродни этому существу. — Да, демоны вызвали меня к этой жизни! О, хоть бы прошлое исчезло, рассыпалось в прах, как мы сами исчезнем, когда умрем!"
На самом деле, прагматичную Наоми мучают не выдуманные демоны, а бывший возлюбленный -шантажист. Она не уступает, и в итоге муж узнает обо всем. Развязка между тем выходит мопассановской: никаких трагедий, за исключением законного теперь права мужа на измену, о котором он спокойно и вежливо сообщает Наоми.
окончание следует
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
no subject
Date: 2016-04-29 07:02 am (UTC)no subject
Date: 2016-04-29 10:46 am (UTC)no subject
Date: 2016-04-29 10:49 am (UTC)no subject
Date: 2016-04-29 10:56 am (UTC)no subject
Date: 2016-04-29 11:01 am (UTC)no subject
Date: 2016-04-29 07:19 am (UTC)Очень любопытно! То есть мальчишки знали, что здесь лежит еврей и на его могилу полагается класть камни, а автор говорит, что они делали это из жестокости.
Или: автор не знал и просто обвинил их в жестокости, а получилось так, как положено быть на могиле еврея...
Спасибо, Саша, я прошла по ссылке и зачиталась. Очень нравится!
no subject
Date: 2016-04-29 10:45 am (UTC)Интересное замечание - я даже не подумала в этом направлении))
no subject
Date: 2016-04-29 08:28 am (UTC)Ты всегда умеешь показать шаблонно-известных людей с неожиданной нешаблонной стороны, и еврейский вопрос мне тоже очень интересен.
А портрет певицы в конце поста - это не случайно?
no subject
Date: 2016-04-29 10:44 am (UTC)Андерсен был влюблен в Женни Линд)
По одним источникам - без взаимности, по другим - с, но в любом случае они дружили всю жизнь. Мендельсон тоже с ней что-то имел, тоже непонятно, что)
И - Манделс0н с Андерсеном тоже не раз встречались и ценили общество друг друга)
no subject
Date: 2016-04-29 10:58 am (UTC)no subject
Date: 2016-04-29 05:16 pm (UTC)no subject
Date: 2016-05-01 01:35 pm (UTC)Их просто мало было, вот они и кучковались)
андерсен, как приехал в Париж - сразу к Гейне;
как в Лондон - к Диккенсу)
no subject
Date: 2016-04-29 09:39 pm (UTC)no subject
Date: 2016-05-01 01:31 pm (UTC)no subject
Date: 2016-05-02 04:25 pm (UTC)no subject
Date: 2016-05-02 05:34 pm (UTC)no subject
Date: 2016-05-02 09:18 pm (UTC)no subject
Date: 2016-05-03 05:30 am (UTC)no subject
Date: 2016-05-03 05:36 am (UTC)no subject
Date: 2016-05-03 05:41 am (UTC)no subject
Date: 2016-05-03 05:44 am (UTC)no subject
Date: 2016-05-03 05:49 am (UTC)я не нашла, честно говоря. Есть о первых любовях по женской линии в семье, но это не совсем то.
no subject
Date: 2016-05-03 05:54 am (UTC)no subject
Date: 2016-05-03 06:16 am (UTC)Был фильм в моем детстве - "Мужчины в ее жизни"). о Тамаре Карсавиной.
no subject
Date: 2016-05-03 06:20 am (UTC)про остальных....это какую память надо иметь!
no subject
Date: 2016-05-03 06:25 am (UTC)no subject
Date: 2016-05-03 06:26 am (UTC)а годы жизни Моцарта хоть убей, не помню
no subject
Date: 2016-05-03 06:30 am (UTC)