"...все было аутентично"

[humorable]

Интевью Анны Жебровской с  Владимиром Сорокиным.

Из первого коммента:

messie_anatol :
Когда-то мне нравилась проза Сорокина.
Теперь я к нему остыл.
"День опричника" и "Сахарный Кремль" - талантливые памфлеты, но не более.
Потом какая-то черно-белая картина мира у Сорокина.
Ходит он в "Пушкин" при всем своей фронде(там путинские пропагандисты и вип-чиновники ошиваются все время).
И вписан вполне в нынешний мейнстрим.
И о своих бывших товарищах по андеграунду отзывается с презрением, что не делает ему чести.
Стал "буржуазным", коммерческим писателем.
Лучшие вещи написал в 80-е годы и останется в литературе как их автор.

Я согласна, и тем не менее: из этого интервью можно извлечь  настоящие "сорокинские" жемчужинки.

СРЕДНЕВЕКОВЬЕ В МЕРСЕДЕСЕ

Fot. Bartosz Bobkowski / AG

Беседа с Владимиром Сорокиным

 Что-то не сладкий этот ваш «Сахарный Кремль». Вы не любите этот великий символ?

Кремль всегда, с раннего детства вызывал у меня чувство торжественной угрозы. Именно поэтому я никогда не мог разглядеть его c чисто архитектурной точки зрения и оценить: красив он или нет? Я видел символ могущества государства, средоточие некой неприязненной силы. Опыт показал: Кремль – это такое место, где даже приличные люди со временем мутируют, забывая о существовании понятия «этика».

 

«Сахарный Кремль» показался мне самой пессимистичной вашей книгой.

Я всегда ставлю в первую очередь литературные задачи, решаю вопросы стиля, каждая моя книга это стилистический эксперимент. Здесь я искал выразительныю метафору современной России. А восприятие – это всегда дело читателей. Есть читатели, которые находят «Сахарный Кремль» веселой книгой, даже забавной. Работал я над ней с удовольствием, я обживал этот мир.

 

«Сахарный Кремль» это вторая часть дилогии, начатой «Днем опричника» и его героем Комягой. Теперь персонажи расслоились:есть творческая интеллигенция и рабочие, диссиденты, зеки, доярка из Хлюпино. Они комментируют действительность, как греческий хор. Вам недостаточно было монолога представителя власти?

 Недостаточно. Все-таки взглядом опричника Комяги Россию 2028 всю не охватишь, нужны и другие ракурсы. Мне хотелось в «Сахарном Кремле» взглянуть на государство как бы в перевернутый бинокль. «День опричника», как мне кто-то сказал, был своего рода магическим заговором, чтобы Россия не пошла в сторону возрождения феодальных форм бытия. Когда я два года спустя писал «Сахарный Кремль», я чувствовал, к сожалению, что мой вымысел имеет шансы превратиться в реальность. В книге 15 новелл, которые в плане фабулы не связаны друг с другом, но все они касаюся сути русского государства в XXI веке. Мы живем в эпоху высоких технологий, но с советскими мозгами. Россия никак не может изжить в себе советизм и ищет для него все новые и новые формы.

 

Книга «День опричника» оказалась очень успешной и в России, и на Западе.

«День опричника» перевели на 20 языков, куски из него цитировал Конбендит (Cohn-Bendit) на заседании Европарламента, упоминал Березовский в послании к Путину. В России она переиздавалась массовыми тиражами. Я хотел написать русскую народную ярмарочную книжку. И это получилось. В ней русское зверство совмещено со здоровым русским смехом: так у нас и было, когда на площадях казнили по царскому указу. Смех и зверство в нашем национальном архетипе давно уже стали близнецами. Когда Грозный пытал бояр, жарил их на углях или варил в котлах, он хохотал. Конечно, с ним вместе хохотала и вся свита, а как же? Сталин хохотал до икоты, когда ему рассказывали как вели на расстрел Зиновьева, а тот рыдал и молился еврейскому Богу. После зачитывания по радио приговоров сталинских «показательных» процессов, передавали веселую плясовую музыку: русскую или украинский гопак. Народ должен радостной пляской приветствовать казнь врагов государства. У нас многие чудовищные вещи творятся со смехом. Народ в провинции хихикает, читая о 14-летнем приговоре Ходорковскому. Думаю, Путин в Кремле тоже хихикает.

 

Я «День опричника» читала по-русски со словарем Ушакова, столько там архаической лексики.

А разве в русской жизни мало архического? Начнем с Кремля, центра огромной страны, где живут правители-небожители, русская власть, для которой народ всего лишь удобрение. Эти отношения власти с народом я лишь оформил стилистически, отсюда лексика XVI века и разные признаки развитого феодализма: общество разделено на касты, возрождена опричниныа, кодекс Домостоя.

 

Одновременно в книге много вульгаризмов, например, пересказ «Преступления и наказания» похабщиной. Зачем?

Зачем я переписал Достоевского матом? Это вполне интересная литературная задача. Мат – полноценная часть русской речи и русской жизни. Без мата и водки русская жизнь была бы невыносима. Писатели, закрывающие глаза на мат обречены на провинциализм и делитанство.

 

Русские классики как-то не ругаются. Вы их читаете?

Читаю, особенно люблю Толстоя и Гоголя.Льву Николаевичу еще и завидую: жил себе в Ясной Поляне, имел тысячу гектаров земли.

Нет в вас желания предстать в каком-то проекте учитем жизни, Солженицыным XXI века?

Не дай Бог.

 

Кстати, рассказ «Харчевание» в «Сахарном Кремле» напоминает «Один день Ивана Денисовича». Сорокин хотел посмеяться над Солженицыным?

Есть хорошее слово «аллюзия». В пафосе Солженицына действительно много комического. Но я не ставил задачи - посмеяться. И, вообще, «Архипелаг ГУЛАГ» я бы посоветовал прочитать всем россиянам.

 

Рассказ «Очередь» - автоцитата Вашего громкого дебюта. С какой целью вернулись к старому произведению?

Показать очередь в Новой России и на этом фоне проследить, как мало поменялся менталитет людей.

 

А может это ностальгия по СССР?

СССР у меня еще в студенческие времена вызывал чувство брезгливости, переросшее потом в осознанную ненависть. У меня нет никакой ностальгии по этой мрачной серой империи. Помню, как в Киеве в середине 80-х годов меня не пустили в привокзальный ресторан, потому что я был в джинсах. Стоя перед дверью этого кабака, я понял, что Советский Союз не имеет права на существование и искренне помолился вслух: «Господи, хоть бы рухнуло это проклятое государство!». И, пожалуйста, рухнуло!

 

«Underground» у вас получился кровожадный. Диссиденты в России сидели в лагерях или делали политику на кухнях.

Я же пишу книгу о будущих диссидентах. Это их новая форма протеста.

 

Китайцы у вас производят мерседесы, боуинги, и при этом кормят всю Россию. А живет их в России столько, что российские дети учат в школе китайский язык.

Здесь и пророком не надо быть, чтобы предсказать слияние двух этносов. Для русского народа, в котором каждый год больше людей умирает, чем родится, для обескровленного русского генофонда китайская кровь – спасение. Кстати, у русских и китайцев получаются красивые дети.

 

Почему доярка Саша живет в грязи, да и сама она - тупа, равнодушна, даже от любви отмахивается, как от мухи.

Анна, когда в последний раз вы были в русской деревне? Съездите и посмотрите. Русская деревня немногим изменилась со времен гоголевских «Мертвых душ».

 

В «Сахарном Кремле» много гротеска, абсурда, но нет ни одного положительного героя. Или я просмотрела?

Я считаю, что униженные и оскорбленные – положительные герои. Та же Сашенька со своими телятами – вполне положительна. И девочка Марфуша, и рабочая на конвейере, и Ариша, которая присоединяется к диссидентам, чтобы отомстить власти. Все женские образы положительны. В России женщины сильнее мужчин, они сумели сохранить себя.

 

Феодальное общество пользуется сотовыми, телевидением, интернетом. И заодно оно темное, суеверное, обожает государя. Это возможно?

Конечно! У нас полно таких чиновников: ездят на Мерседесах, пользуются Iphon’ом, а в душе у них – родное средневековье. Они бы радовались как дети, если бы на Красной площади по воскресеньям их подчиненных пороли. Я думаю, что в России вполне бы ужились высокие технологии и публичные телесные наказания. Но обе книги не модели будущего, а попытка поговорить о настоящем, о природе государственной власти в России.

 

Не жалко было убить Комягу? Такой был популярный персонаж, причем, в половине Европы!

Не жалко. Точка в дилогии поставлена. Он мой герой, а всех своих героев я люблю. Но – литературной любовью. При этом Комяги, у которых в комодах лежат кагебешные погоны, теперь у власти. Поэтому я расстался с ними только на бумаге.

 

Премьер Путин на встрече с молодыми прозаиками советовал писать позитивные вещи. Вы собираетесь написать что-нибудь позитивное о России?

Как?! Я же уже написал про величие Медопута в пьесе «Занос». Крррррайне позитивное произведение.

 

«Занос» продолжает тему власти и народа. Вас ничего другого в России не интересует?

Меня еще интересует Любовь и Смерть. Слава Богу, власть – советская ли, путинская – пока мне еще сильно не помешала: я жив, здоров, на свободе и могу писать. И даже печататься.

 

Представители власти в «Заносе» говорят на современном русском, но их невозможно понять. Они употреляют слова: вечность, героизм, прощение, но в сюрреалистическом контексте.

Они говорят на языке Власти, который непонятен простым гражданам. Власть в России всегда отдельна, закрыта и непредсказуема. И абсолютно беспощадна по отношению к народу. Какая была при Иване Грозном, такая и осталась.

 

В «Заносе» есть польский акцент: все несчастья героев начались с похмелия после зубровки... Ваше последнее пребывание в Варшаве тоже началось с ужина с зубровкой...

Помню, конечно. На следующий день меня с жуткой головной болью повезли на встречу со студентами Варшавского университета. Польские студенты, а еще больше – их профессора – вылечили меня своими вопросами.

 

«Занос» посвящен безвременно ушедшему поэту и графику Д.А. Пригову, автору стихотворения:

            Опять поляки метят на Москву

            Понять их можно, ведь столица мира

            Сначала Солидарность там и хунта

            А после - прямым ходом на Москву

            Как в сорок первом. Но не оттягать

            Теперь земель им исконних российских

            Нет, дорогой товарищ Ярузельский

            Москвы вам покоренной не видать

 

Это писалось после введения у вас чрезвычайного положения. Тогда Польша для брежневских стариков из Политбюро была просто кошмаром. Они не знали, что делать с Польшей. Это стихотворение – как бы ночной бред брежневского функционера. 

 

Как Вы относитесь к эпохе Ельцына, у которого в этом году 80-летие?

Во времена Ельцина были три года (до чеченской войны), когда мне было не стыдно за мою страну. Несмотря на весь хаос, при Ельцине впервые в России заговорили о том, что мера всех вещей – человек и его проблемы, а не добро имперского государства. Теперь стоит только включить телевизор и тут же услышим о величии, мощи и непогрешимости России. А человек – опять ничто, он должен приноситься в жертву Государству... Ельцин в душе был нормальным человеком, а не машиной Власти, как, например, Путин. Поэтому Ельцин и ушел сам, не сидел до самой смерти.

 

Иностранцам трудно понять, что после эпохи ельцынских свобод возможно будет опять жестко приструнить общество. М что ельцынская система коррумпированности при этом не исчезнет, а даже возрастет.

Вертикаль власти никто ведь не разрушил. Она стоит, хоть и сильно проржавела. Генетический страх еще жив в нашем народе, он подталкивает людей вставать перед начальством по стойке смирно. Но ржавчину с вертикали власти содрать не удастся: процесс распада идет медленно, но безостановочно.

 

Есть ли теперь инженеры душ, на которых власть может опереться?

Знаете, я все жду первого верноподданнического русского романа. Но никто не пишет! Обленились, мать их! Даже обидно как-то… Другое дело, что литература нынешней властью не очень-то прикармливается. Есть у нас и писатели «патриоты», проливающие слезы по великой империи, но явно прокремлевских писателей пока нет. Мой личный принцип: держаться подальше от власти. На встречу Медведева с писателями меня, к счастью, не позвали, а на банкет Ширака с Путиным во время книжной ярмарки в Париже я не пошел.

 

В России слова и символы важнее фактов. Лозунг «Россия встала с колен» обрадовал даже тех, кто реально сидит в ж...

Сейчас у либералов есть модная поговорка: «Россия встала с колен, чтобы опуститься на четвереньки». Да, Слово у нас по-прежнему важнее Дела. Логоцентризм сознания остается. Это связано с многовековой традицией, пришедшей от Византии. 

 

Все реформы в России шли сверху. Теперь что-то двинулось снизу: каждого 31дня месяца оппозиция выходит на митинг, чтобы напомнить о 31 статье Конституции.

Так мир узнал о том, что каждого 31 дня месяцы батальоны ОМОНа бросаются на кучку оппозиционеров. Власть настолько заросла денежным салом, зажирела, настолько оторвалась от реальности, что панически боится даже тени народного бунта. Ее брутальность по отношению к инакомыслящим носит невротический характер. Я лично не принимаю участия в этих акциях. У меня свой «марш несогласных». На бумаге.

 

Когда Вы последний раз были в Кремле?

Лет пять назад, на оперной постановке «Бориса Годунова». Это было под открытым небом, было очень холодно, стояла огромная луна. Мы с женой так продрогли, что сразу понеслись в ресторан «Пушкин» выпить водки и согреться. А в «Пушкине» встретили Виктора Ерофеева, прилетевшего из Новосибирска с постановки его оперы «Жизнь с идиотом»! В общем, все было аутентично.

 

А по Красной площади часто гуляете?

Гулял. Лет 20 тому назад.

 

В «Сахарном Кремле» Ленин уже похоронен. Как вам кажется, похоронят ли его до 2028 года?

Мне кажется, что во время грядущего народного бунта его труп разорвут на сувениры.

Спрашивала: Анна Жебровска